Кинематограф, который мы любили

Когда-то великий Федерико Феллини сказал Андрею Кончаловскому, оглядывая пустой зал: «Мой зритель умер!»  Кинематограф, каким мы его знали, ушёл в прошлое.

Каждое поколение меняет мир про себя. Например, Михаил Ильич Ромм, сделав паузу после своей ленинианы, снял «Девять дней одного года» и это стало манифестом поколения «физиков и лириков».

Расцвет кинематографа пришёлся на 50-70 -е годы прошлого столетия. Тогда появилась “dolce vita”, ради которой многие идут в кинематограф. Этого больше нет. Что случилось, то случилось.

Кто сегодня снимет манифест? Кино больше “не важнейшее из искусств”. Теперь — это бизнес. Разум победил сердце. Кино про чувства больше не снимают. Про проблемы, про секс, про маньяков, про что угодно, но не про людей и чувства.

Непонятно хорошо это или плохо, потому что каждое поколение оставляет свой культурный пласт. Мы живем в настоящем, мечтаем о будущем, но всегда оказываемся в прошлом. Такая вот незадача.

Своим расцветом кинематограф обязан послевоенным ощущениям поколения, пережившего войну. Поиску смыслов, которые помогли человечеству справиться  с пережитым ужасом. Они нашли эти смыслы и оставили их нам. Мы потеряли их, потому что хотим совершить свои ошибки.

Жаль, что коллективное бессознательное человечества не учится на своих ошибках. Но кинематограф здесь точно ни при чём. Всё лучшее безнадёжно умирает. Таков закон эволюции. Человек ведь тоже стареет. Деградирует, разрушается. Пережитой страх, принимаемый за мудрость, плохой советчик. Мир создан ни нами, ни нам его и менять.

Новое поколение пока изучает ремесло и думает, что ещё удивит мир. Надеюсь, что у них это получится!